Илья Репин.
"Царевна Софья Алексеевна через год после заключения её в Новодевичьем монастыре, во время казни стрельцов и пытки всей её прислуги в 1698 году".
1879.
Предводитель и главный идеолог передвижников И. Н. Крамской так похвалил И. Е. Репина за его первую историческую картину: «Софья производит впечатление запертой в клетку тигрицы, что совершенно отвечает истории». Господи, да кто знает, что «совершенно отвечает истории»?! Ведь у нас нет ни одного источника, который бы позволил сказать, как Софья вела себя после заключения ее в келью Новодевичьего монастыря. Может быть, она плакала, била посуду, может быть, она исступленно молилась, писала мемуары (о чем, кстати, был слух), а может быть, она много ела от волнения или сутками напролет спала, ведь у людей бывает самая разная реакция на потрясение. Поэтому нужно исходить из того, что картина эта – талантливый плод воображения художника. Недаром Репин писал своему учителю П. П. Чистякову о картине: «…эту мне удалось решить очень близко к тому, как я ее воображал» (курсив мой. – Е. А.). при этом нужно отдать должное таланту Репина: свои «воображения» он обставлял соответствующими времени Софьи вещами, героев обряжал в близкие к подлинным одежды. Недаром он часами просиживал за этюдами в Оружейной палате, беседовал с первейшим тогда историком России С. М. Соловьевым, заставлял домашних шить платье Софьи. А насколько потрясающе его умение играть со светом, уводить в тень второстепенное, выделять главное. Все это делало картины Репина столь достоверными. Глядя на Софью с остекленевшим, невидящим взглядом, со стиснутыми на груди руками, мы понимаем, что Репин изобразил, как справедливо писал один из критиков, «клинически точную картину стресса», прострации, в которую впадает человек в момент страшного душевного потрясения. Суриков, бывший оппонентом Репина на ниве исторической живописи, ядовито замечал: «Стрельцы разве могли за такой рыхлой бабой пойти?» Но художественная правда картины как раз в том, что мы как бы застигли гордую правительницу (несколько женщин позировали Репину, в том числе мать художника Серова, а также некая «молодая толстая домашняя портниха») не причесанной, набеленной и насурьмленной, как тогда полагалось для выхода в свет, а наоборот, простоволосой, ненакрашенной, оставшейся в одиночестве (послушница не в счет) со своей страшной бедой.
В названии картины, данной самим Репиным, есть неточность: Софья была заключена в Новодевичий монастырь не в 1698-м, а в сентябре 1689 года. До этого семь лет царевна была правительницей при малолетних царях Иване и Петре. К власти она пришла в результате дворцового переворота 1682 года, когда стрельцы, подкупленные кланом Милославских – родственников Софьи, сумели расправиться со многими членами соперничавшего с Милославскими клана Нарышкиных, из рода которых и был Петр I. Образованная ученица Симеона Полоцкого, волевая, энергичная царевна Софья была умна и честолюбива. Она хотела властвовать, а не сидеть в тереме за вышиванием, как было принято тогда у женщин царского рода. Но, став правительницей, Софья поняла, сколь неустойчиво ее положение, и за годы регентства пыталась упрочить свою власть. Однако мечты ее не сбылись, ей не повезло. Хотя Софью и изображали на парсунах в царской короне, да и сама она не скрывала желания стать царицей, ей так и не удалось преодолеть предубеждение общества против женщины у власти. И, кроме того, главный ее враг, мужавший год от года Петр I, являлся законным царем, а свержение его привело бы к новому бунту, гражданской войне с непредсказуемым исходом. Несомненно, Софья думала о том, как бы устранить Петра, но пойти на его убийство она либо не решилась, либо не нашла исполнителей для этого черного дела. Так получилось, что в годы регентства династический конфликт был «заморожен», приглушен, но в 1689 году он внезапно обострился, когда Петр, испуганный слухами о готовящемся на него покушении, бежал из Преображенского в Троице-Сергиев монастырь, откуда он объявил регентство Софьи законченным. Сестра подчинилась воле царя и переехала в Новодевичий монастырь, в который многие годы до этого дня делала богатые вклады. Жизнь ее в монастыре не была заточением. Вся роскошь и удобства царской жизни были ей сохранены. И хотя царевна не выезжала за пределы монастыря, ее не держали взаперти в келье, к ней часто приезжал царь Иван, сестры и другие посетители. Да и вообще монастырь был совсем рядом с Москвой – сейчас от Кремля до него всего пять остановок метро. С Петром она не поддерживала никакой связи, но при этом все понимали, что если он умрет, то Софья может вернуться к власти. Поэтому царь не доверял единокровной сестре из рода Милославских, подозревая ее в тайных интригах против него. Эти подозрения превратились в уверенность, когда, возвращаясь из Европы летом 1698 года, он узнал о подавлении бунта стрельцов, некогда возведших Софью на престол.
Все силы начавшегося следствия были обращены на поиски связи стрельцов с Софьей и ее окружением. Удалось выяснить, что между Софьей, ее сестрой царевной Марфой и стрельцами была переписка, что записки проносили в запеченных пирогах служанки царевен, но прямых доказательств причастности Софьи к бунту стрельцов так и не нашли. 27 сентября 1698 года Петр приехал в монастырь и сам допросил ее, но она ни в чем не призналась. Царь не поступил с сестрой так, как некогда сделала английская королева Елизавета I со своей сестрой Марией Стюарт, зато он превратил жизнь Софьи в долгую пытку. Царевну заключили под стражу, к ней никого, кроме проверенной прислуги, не пускали. 21 октября Софью против ее воли постригли в монахини под именем Сусанны, а еще через неделю перед монастырем воздвигли 30 виселиц, на которых повесили 230 стрельцов. Очевидец казни писал, что «три зачинщика гибельной Смуты, которые, подав челобитные Софье, приглашали ее к управлению государством, были повешены у стен названного монастыря у самого окна Софьиной кельи». Причем один из казненных «держал бумагу, сложенную наподобие челобитной, привязанную к его мертвым рукам, вероятно, это было сделано для того, чтобы сознание прошлого терзало Софью постоянными угрызениями». Мертвецы висели перед окном кельи Софьи пять месяцев! Обычно власти через какое-то время (чтобы трупы не распались от разложения) заново перевешивали покойников, предварительно оплетя цепями. Так что Репин в изображении висящего за окном Софьи стрельца недалеко ушел от истины. Что испытывала Софья, видя каждый день раскачивающихся у окна, смердящих мертвецов, облепленных насекомыми и птицами, трудно даже представить. Формально к моменту, который изобразил Репин, Софья должна быть в монашеской одежде. Но и здесь нет ошибки художника: для царственных особ делались послабления: известно, что заточенная в том же году в суздальский Покровский монастырь первая жена Петра царица Евдокия ходила в светской одежде. Софья умерла в возрасте 46 лет в 1704 году. О ее жизни в годы заточения мы ничего не знаем – до нас дошли только несколько драгоценных сосудов, на которых можно разобрать имя старицы Сусанны…
Евгений Анисимов. «Письмо турецкому султану. Образы России глазами историка». Санкт-Петербург, «Арка». 2013 год.
* * *
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
